Экс-президент ФК "КС" Ткаченко: Клуб был в шаге от выхода на самоокупаемость
Экс-президент футбольного клуба "Крылья Советов" Герман Ткаченко рассказал в интервью itogi.ru, что в период его президенства самарская команда была в шаге от самоокупаемости.
— Знаю, Олег Дерипаска привел вас и в футбол.
— Он меня ко многому привел, научил огромному количеству вещей… Да, Олег распорядился, что именно руководитель направления, отвечавшего за связи с регионом, после приобретения Самарского металлургического комбината будет заниматься делами местных «Крыльев Советов». Поддержка клуба была одним из социальных обязательств инвестора перед областью. Это была моя сфера, я ею и занялся. Все получилось вроде бы случайно, но сейчас думаю — так было предопределено свыше. Хорошо помню разговор на тему «Кем быть?». Тогда я заявил, что мечтаю стать не пожарным или космонавтом, а директором футбольного клуба.
— Говорят, когда Дерипаска решил оставить футбольный бизнес, он начал подыскивать преемника. Вы оказались единственным, кто хотел работать в «Крыльях».
— Не совсем так. После создания РУСАЛа компания потеряла особый интерес к Самарской области. Для нее этот регион перестал быть стратегическим. А я уже прирос душой к клубу и не смог уйти. На первых порах Дерипаска продолжал помогать мне. Мне тогда оказывали помощь многие, например Сулейман Керимов, Роман Абрамович. Вкладывал я и свои собственные деньги. Сейчас о том периоде говорят разное, но я горжусь своей деятельностью. Тот стержень, что сейчас есть в «Крыльях», был заложен именно в то время.
— Когда вы покинули команду, у нее оказались огромные долги. Готовы взять вину на себя?
— Долги имелись, но они проходили по документам, все было прозрачно. Почему мы пришли к выводу, что клуб надо продавать? Размер активов — например, трансферная стоимость игроков становилась если не меньше задолженности, то приближалась к ней. При этом ситуация не была критической, и при продаже «Крыльев» все это понимали. Больше того, мы находились в шаге от гигантского прорыва. Оставалось не так много, чтобы впервые в российской истории сделать футбол самоокупаемым. Нам удалось увеличить среднюю посещаемость матчей до 26—28 тысяч, в то время она была самой высокой в стране. Команда играла очень зрелищно, в составе появились люди с яркой харизмой. Да и темпы развития рекламного рынка, спонсорские контракты позволяли рассчитывать на многое. Продержись мы еще два-три года, 60—70 процентов клубного бюджета можно было бы наполнять самостоятельно. К сожалению, мне не хватило финансовых возможностей, чтобы перекинуть этот мостик в будущее. А власти в какой-то момент изменили свою точку зрения и начали воспринимать проект по-другому. Хотя в результате им все равно пришлось стать владельцами клуба.
— Я правильно понимаю, что вы рассчитывали раскрутить игроков, поднять их стоимость и за счет этого финансировать клуб?
— Речь шла о монетизации внимания. Клуб развивался, наша аудитория росла, а вместе с ней увеличивался и интерес к команде. Бренд «Крыльев» становился все сильнее, спонсорский портфель увеличивался. У рекламодателей появилась возможность заявить о себе на местном рынке, но с выходом на федеральный уровень. В клуб начали поступать серьезные предложения о сотрудничестве.
— То есть угрызений совести по поводу долгов вы не испытываете?
— Слушайте, я любил и люблю «Крылья» и делал все, чтобы команда двигалась вперед. Результаты, которых я добился с клубом, идут мне в актив. Иначе остаться на футбольном рынке просто не удалось бы.
— Правда, что после покупки «Анжи» Сулейман Керимов лично позвонил вам и предложил принять участие в проекте?
— Он позвонил мне, да. Думаю, это произошло с подачи Гаджи Гаджиева, который тогда возглавлял команду. Мы вместе работали в «Крыльях», наверняка он назвал мою фамилию. Сулейман же помнил меня по предыдущему общению. Оно было связано в том числе и с футболом: мы немного занимались «Пари Сен-Жерменом», вместе летали на «Челси».
Для меня это предложение стало полной неожиданностью. Сначала я отказался, но Керимов дал время на размышление. Я думал, пытался просчитать риски. Потом понял планы Сулеймана, его размах и согласился.
