В самарской женской колонии сидит продюсер из Татарстана
Оливки, продюсер из Татарстана, Дюма
Июньская жара плавила поселок Кряж и наш автомобиль. Мы искали глазами среди несуразных зданий и частных домиков женскую исправительную колонию. 84 года назад здесь стали не разделяя селить в бараках осужденных мужчин и женщин. С тех пор многое изменилось. В частности, заключенных разделили по половому признаку. Так мужчин спрятали за высокие бетонные заборы ИК-5, а женщины переехали в ИК-15.
Уточняем проезд в женскую колонию у местных жителей, нам помогают. Ощущение, что жители Кряжа знают о зонах все. Но пусть это будет псевдо ощущение.
К ИК-15 нас приводит автозак, в котором как раз привозят заключенную. У ворот нас уже встречают. Так же, как осужденные и персонал колонии, заходим через проходную по три человека. Проход отнимает много времени, но иначе нельзя. Таковы законы, исключений ни для кого не делают.
- Зайти трудно, а выйти отсюда еще тяжелее, - шутит заместитель начальника ИК-15 по воспитательной работе Лидия Нечаева.
Внутри тоже жесткие правила — фотографировать стены и ворота «запретки» нельзя — слишком много риска. Площади колонии разделены сплошной белой чертой, у которой дважды в день проходит перекличка осужденных. В такие моменты время на «запретке» останавливается — любое движение по объекту запрещено.
Осужденные живут в одинаковых кирпичных помещениях по отрядам. Стандартная комната состоит из застеленных кроватей, табуретов и тумбочек. Сидеть и лежать днем на кроватях нельзя, поэтому женщины скапливаются во дворе перед клумбами. Удается перекинуться парой фраз с одной из осужденных:
- Летом раздолье — можно прогуляться и посидеть на лавочке. А вот зимой можно сидеть только на табурете и поэтому кажется, что в бараках немного тесновато. Но на порядки никто не жалуется. Так принято.
Особняком выделяется образцово-показательное красивое здание — общежитие на 29 человек. Здесь практически домашние условия — микроволновка, удобные души и туалеты, телевизоры и даже холодильник, в котором можно найти колбасу, оливки и прочую еду с воли. Попасть сюда, в мягкие условия содержания, мечтает каждая осужденная, однако дорога сюда открыта лишь ударникам производства на местной швейной фабрике и тем, у кого имеются проблемы со здоровьем.
Библиотека, молельная комната, музей и местный клуб находятся в одном большом административном здании. Отделить все это друг друг от друга не получается - все это входит в досуг осужденных. В библиотеке читают, в основном, классику. Почему-то больше всего предпочитают Дюма, но увлекаются и стихами русских поэтов — об этом говорят потрепанные корешки сборников.
Заходим в клуб, где распеваются две осужденные в нарядных платьях. Идет подготовка к очередному мероприятию под тематику олимпийских Богов — по сути здесь это аналог конкурса красоты. Праздники здесь, кстати, любят. Отряды постоянно в чем-то соревнуются между собой.
Осужденные старательно поют со сцены песни о вечном: о любви и о семье. Ярко выделяется женщина, поющая на татарском языке. Оказывается, в Татарстане это очень известная артистка.
- Это — Алия, она — продюсер. У нее даже имеется свой продюсерский центр. В Татарстане она очень известная артистка, даже диски свои сольные есть, - рассказывает начальник пресс-службы ГУФСИН Алексей Халитов, - Теперь без нее не обходится ни один из творческих вечеров.
Мы хлопаем девушкам за песни и покидаем огромный зал клуба, размеченный по отрядам, как мы привыкли видеть в фильмах. Отправляемся смотреть швейную фабрику.
Фабрика, дом ребенка, социальный лифт
Пока идем на швейную фабрику, на производстве которой заняты 90% осужденных, рассматриваем лица девушек и женщин. Сидит, в основном, молодежь. Большинство попали сюда из-за наркотиков. Лагерь тем самым невидимо расчерчен на две половины: тех, кто употреблял запрещенные препараты и тех, кто их продавал. Но границы разделения размыты. И тут руководство колонии видит причину как раз в швейной фабрике, на которой сотни рук шьют робу для заводских и других рабочих, форму для госслужащих, чехлы для автомобилей и многие другие вещи.
Раньше работу «зоне» давали госзаказы, теперь же работу руководители колонии ищут для фабрики сами. Работа здесь необходима в качестве воспитательного инструмента. По словам руководства колонии, в тех зонах, что не загружены работой, с дисциплиной дела обстоят хуже.
- Считаю, что нет лучше и действеннее метода в перевоспитании человека, чем трудотерапия, - говорит начальник производства швейной фабрики, - Работая на фабрике, человек приобретает полезный для себя навык, зарабатывает деньги. Разумеется, и время в колонии для осужденных тянется уже не так долго.
Фабрика является в ИК-15 неким социальным лифтом - особо отличившиеся работники попадают в общежитие повышенного комфорта. «Отказники» от работы встречаются, но редко. С такими проводится дополнительная работа.
В помещениях фабрики звучит музыка российских исполнителей, щелкают швейные машинки. Кто-то даже оформил свой рабочий стол воздушными шарами. На вид - стандартный рабочий цех. Принадлежность женщин к тюрьме выдает лишь форма одежды в клетку.
Идем смотреть дом ребенка, где находится 36 детей. За оградой совершенно другой мир. Дети живут здесь до трех лет. Если мать до этого времени не освобождается, то малыша передают в интернат. Условия для малышей комфортабельные. Сам дом ребенка похож на мини-дисней лэнд.
- Как правило, девушки попадают к нам уже беременными. Но бывает так, что детей зачинают в моменты свиданий. У нас же предусмотрены комнаты для длительных свиданий, которые длятся 3 дня, - объясняет заместитель начальника колонии по воспитательной работе Лидия Нечаева.
Торопимся к выходу — начинается вечерняя перекличка. Все движение по колонии будет остановлено. Выходим все же быстрее, чем зашли. Возможно, это из-за того, что просто хочется побыстрее выйти или же это опять псевдо ощущение.
